Его привезли в реанимацию ночью, ближе к утру, когда за окном уже начинало рассветать. Молодой довольно симпатичный мужчина, лет 30-35. Он был отнюдь не мертвецки пьян, как можно было бы подумать, и возможно даже вообще не принимал алкоголь. Но ночь его явно была веселой и не банальной.
Пока врачи колдовали над ним со своими шлангами, катетерами, капельницами, уколами, он был все время в сознании и активно пытался взаимодействовать с реанимациноонй бригадой. Не то, чтобы он был агрессивен, скорее экспрессивен. И как будто бы слегка неадекватен, немного невпопад… Совсем чуть-чуть. Комментарии текли из него таким же бурным потоком как и неприятная черно-красная жидкость из вставленного в глотку шланга и умолкал он исключительно на момент процедур с носоглоткой. В целом, пациент был бодр и весел, чем вносил нездоровый диссонанс в сонно-коматозную палату на ближе к концу ночного дежурства.
Врачи впрочем, подобного оптимизма явно не разделяли. Судя по их напряженным действиям речь шла без преувеличения о жизни и смерти. Поэтому все комментарии своего пациента они резко парировали, временами даже излишне жестко, а когда тот начинал еще и жестикулировать грозили привязать к кровати. Мужчина вроде бы реагировал на все замечания своих спасителей и ненадолго утихал, но потом неизменно снова расходился.
– О! Попугайчик! ПОПУГАЙЧИК!!! Вон, за окном! – внезапно завопил он всю палату, когда из его глотки вытащили очередной шланг.
– А чего же не розовый слоник? – фыркнул врач, даже не повернувшись. – Лежи смирно, кому сказали… Еще раз услышу про попугайчиков, привяжем. Я тебя предупреждал.
– Да ну правда же, вон, сидит! Большой такой с хохолком, жёлтенький, ну вон на ветке.
Врачи не выдержали и обернулись. Его кровать стояла совсем рядом с окном, но оно было на половину затонировано. Прозрачной была лишь небольшая полоска наверху, которая была прекрасно видна с позиции лежащего больного, но склонившимся над ним врачам нужно было довольно сильно повернуться. Я тоже не выдержала, открыла глаза, высунулась из-под одеяла и посмотрела в нужном направлении. Никакого попугайчика там конечно же не было.
– Люба, привязывай! – строго сказал главный врач реаниматолог, и снова склонившись над своим пациентом добавил, – Я тебя предупреждал!
– Ну он правда там был! – недоумевал мужчина. – Улетел, наверное... Вон и ветка качается еще… Большой такой, с хохолком. Желтенький!
Но скоро ему в рот засунули очередной шланг и он вынужденно замолчал.
Постепенно все успокоилось. Угомонился и пациент, расслабились врачи. Все зонды были вставлены куда нужно, все капельницы заправлены, все уколы сделаны, все больные вздохнули спокойно в надежде подремать еще немного перед утренним обходом. Палатная сестра еще над чем-то колдовала, а врачи начали постепенно расходиться.
Вдруг из другой комнаты неожиданно позвали.
– Марина, Максим Викторович, Люба, идите сюда скорее. – позвал кто-то.
Они удалились из соседней палаты долетали какие-то смешки и обрывки фраз…
– Осподи… откуда только взялся-то
– Улетел у кого-то наверное.
Через минуты они всей толпой вошли обратно.
– Ладно. Амнистия тебе пришла! И правда, был попугайчик! Сидит сейчас напротив соседнего окна. Люба, развязывай человека!
Впрочем, через пару часов его опять привязали, потому что он начал спрашивать какая следующая остановка, а потом отсоединяться от приборов, которые мешали ему выйти из автобуса…
© Enia Kulish